На прошлой неделе тысячи пользователей социальных сетей, среди которых не только женщины, но и мужчины, присоединились к флешмобу с хэштегом #яНеБоюсьСказать, выкладывая в открытый доступ личные истории о том, как их сексуально домогались и насиловали. Поэтому мы не могли не поделиться с вами этой хороше статьей, в которой авторка Mediakritika.by Жанна Кремер проанализировала реакции различных интернет-СМИ на флеш-моб #янебоюсьсказать.

Флэшмоб, зародившийся в Украине с подачи журналистки Анастасии Мельниченко, первой опубликовавшей на своей странице в Facebook рассказ о личном опыте пережитого насилия, в считанные дни охватил соседние страны, вовлекая людей различного возраста, профессий, социального статуса.

Лавина признаний была настолько невероятной, что медиа поначалу просто недоуменно следили за происходящим, не решаясь браться за столь болезненную и, как оказалось, столь актуальную тему.

Впрочем, первое оцепенение быстро прошло, и СМИ наперебой стали рассказывать истории жертв изнасилований и сексуальных домогательств, а также спорить о том, зачем этот флэшмоб организован, и что делать его участникам и людям, невольно вовлеченным в обсуждение замалчиваемой ранее темы.

Так портал TUT.by рассказал несколько конкретных историй конкретных известных женщин, а также привел критические отзывы известных мужчин, среди которых – российский актер Максим Виторган (муж Ксении  Собчак). В статье также приводится мнение психолога, касательно природы подобных флэшмобов и их вероятных последствий.

Несколько позже на портале появилась личная колонка Юлии Чернявской – «То, чего нельзя рассказать: по следам одного флэшмоба». В ней автор пытается проанализировать разные реакции пользователей социальных сетей на признания женщин. И поднимает вопрос «разноликости насилия»: «Или, бывает, мужчине втемяшивается, что хорошо бы позабавиться в разгар вечеринки — в своем ли, в чужом ли доме. Он затаскивает любимую в какую-то кладовку или втискивает в угол соседней комнаты — и давай! Это только в кино такой порыв страсти вызывает у зрителя восторг (там он всегда обоюден). В реальности она обмирает от ужаса: вот сейчас откроется дверь… вот сейчас войдут… увидят… И хотя сегодняшние молодые многое из кино воспринимают как норму, все равно сердце екает. И опять она, эта липкая вина: он так меня любит, а я недовольна. «Любит» и «хочет» в нашем понимании смешались до полной неразличимости».

Надо сказать, что тема домашнего насилия для TUT.by не нова. Спецпроект портала «Дом и насилие», авторами которого являются журналист Дарья Царик и фотограф Александр Васюкович, как раз содержит не мало свидетельств жертв психологического и физического насилия над женщинами в семье.

Но если для TUT.by тема не была нова, и редакция изначально была готова подойти к ней со всей осторожностью и тактом, то в других случаях медиа нет-нет, да и допускали этические ошибки. Так «Наша Ніва» и «Радыё Свабода», взявшись за тему, поначалу решили, что признания, размещенные с хэштегом #янебоюсьсказать – публичны, если в них самих нет прямых указаний «не для СМИ». И разместили у себя на страницах несколько историй с указанием имен авторов без согласования. Позже, после критики участников флэшмоба, журналисты все же получили разрешение на публикацию имен. Главный аргумент критиков – их аудитория в социальных сетях значительно меньше аудитории медиа, которые взялись за публикации. Кроме того, жертвы насилия рассчитывали на тактичность и уважение со стороны журналистов, потому согласование называлось «важным этическим моментом» и просто «человеческим поступком».

Не обошли медиа и проблему правовых последствий откровенных рассказов участников флэшмоба. «Комсомольская правда» в Белоруссии» задалась вопросом, смогут ли те, кто поделился своими историями, обратиться в правоохранительные органы с заявлениями о совершенных над нами насильственных действиях. И что будет, если обнаружится, что история насилия была придумана.

Кстати, среди историй, рассказанных беларусскими пользователями, были и те, кто прямо назывались имена насильников и растлителей. Одна из них касается журналиста «Радыё Свабода» Сергея Наумчика. История уже получила свой собственный хэштег #ксюшагейт.

Последствия флэшмоба для общества и жертв – еще одна тема, которую активно поднимали как пользователи соцсетей, так и медиа. «#ЯНеБоюсьСказать. Но кто будет слушать и что с этим делать?» по таким заголовком вышел аналитический материал про возможные последствия флэшмоба в «Беларусском журнале».

«Нельзя терпеть насилие. В любой форме. К любому человеку. Буллинг в фейсбучике? Да это же весело! Прилюдное унижение начальником подчиненного? О, бесплатный цирк в офисе! Танки по улицам? Народный праздник! Хамство акушерки в родзале? Да она ребенка спасает! Затрещина от учителя? Да у него работа нервная! И весь класс ржет… Пока находятся те, для кого любая форма насилия – это норма или повод для веселья, насилие не остановится. Вот чему надо учить детей. Насилие – это ужасно», — цитирует «Журнал» психолога Надежду Навроцкую.

 

А что же российские издания?

Мнения по поводу флэшмоба в медиа страны-соседки разделились. Одни говорили, что поднята важная и актуальная тема, другие стыдили женщин за попытки пиара и «бурную фантазию».

«Лента» в материале «Мужика бояться – дома сидеть» критически оценила акцию, назвав ее фарсом: «Интернет и социальные сети представляют великолепное поле для деятельности больных истерией. Фантазировать, врать и демонстрировать себя во всех видах в сети стало общей нормой».

«Коммерсант» цитирует представителя Русской Православной церкви, который считает откровения женщин на публике вредными.

РИА «Новости» в материале «#Янебоюсьсказать: женщины ненавидят мужчин и открыто об этом рассказывают» журят женщин за излишнюю откровенность (мол, такие истории можно рассказывать только психотерапевту или подругам) и задаются вопросом, откуда взяться уважению к женщинам: «Пошлые фильмы, шутки «ниже пояса» на комедийных stand-up трансляциях, какие-то противные и агрессивные дурни во всех этих «Домах-2» и молодежных шоу, где выбирают невест – фу, мерзость. Не говоря уж о легкодоступной порнографии, где насилие над женщиной – это норма отношений».

«Говорит Москва» публикует мнение известного журналиста Павла Лобкова о том, что флэшмоб может стать «инструментом сведения счетов»: «Я встречал в этих мемуарах фамилию одного бывшего уважаемого посла. Из Белоруссии мне прислали ссылку, как одна уважаемая писательница рассказывает об одном бывшем сотруднике или нынешнем сотруднике уважаемой радиостанции, обвиняя его в этом (в насилии – прим.ГМ). Это заставляет меня считать это вредным».

Вместе с тем, есть и те российские СМИ, которые считают тему важной и своевременной.

«Почему сейчас нет ничего важнее хештега #яНеБоюсьСказать» задается вопросом в своей колонке на «Дожде» журналист Олег Кашин, сравнивая нынешний флэшмоб с акцией «Бессемертный полк»: Вот так, мне кажется, выглядел первый московский «Бессмертный полк»: «и точно так же, и тоже неожиданно, выглядит флэшмоб «Я не боюсь сказать», когда самые разные люди, чаще женщины, но и мужчины тоже, рассказывают вслух о том, о чем никогда не рассказывали раньше — о своих столкновениях с сексуальным насилием в самых разных его проявлениях, от приставаний в метро до какой-то совершенно дикой уголовщины, о которой страшно даже думать, а тем более читать в подробностях».

«Афиша» также дает слово мужчинам, один из которых признается, что «узнал самого себя»: «Самое страшное, что в этих историях я узнал не только антигероев и жертв, но и себя среди тех, кто отводит взгляд и старается не замечать мелкого домогательства и «брутальных» способов знакомства. Пообещал себе, что сделаю все, чтобы не оставаться в стороне».

«Медуза» проанализировала, что общего у тысяч постов флэшмоба о насилии: «некоторые жертвы насилия молчали о своих историях, потому что боялись неприятия или потому что считали это стыдным, а себя — виноватыми. Другие полагают, что такие истории надо замалчивать сознательно». И отмечает: «Как среди мужчин, так и среди женщин встречалось резкое неприятие флешмоба: «зачем об этом рассказывать», «зачем красоваться», «сами виноваты», «со мной такого не случалось». Идея о том, что не надо ворошить прошлое, не следует вспоминать и не стоит нагнетать, оказалась довольно популярной. Это одновременно говорит нам и о большом количестве непроработанных травм, и о том, что люди отказываются признавать травмы и прорабатывать их».

Кроме того «Медуза» создала важные карточки «Как говорить с детьми о насилии». И это, пожалуй, один из главных ответов на вопрос «Что дальше?», который в той или иной формулировке задавали как СМИ, так и пользователи социальных сетей, вовлеченные в акцию.

К слову, среди очевидных последствий флэшмоба, мимо которых медиа прошли, стали и признаниянекоторых мужчин в том, что совершали насильственные действия.

И инструкции мужчин друг другу, как не стать насильником.

Но, пожалуй, один из самых сильных текстов о природе и последствиях флэшмоба появился на сайте «Спектр». В статье «Проверка на вшивость» Людмила Петрановская пишет буквально следующее: «Если бы женщины получали помощь от тех, от кого должны были бы получать – от правоохранительных органов, от помогающих специалистов, от всего своего окружения – разве много нашлось бы желающих потрошить свои травмы в небезопасных условиях? Раз люди решаются на вскрытие нарыва в условиях, далеких от идеальных, значит, болит так сильно, что они готовы рискнуть. Значит, стерильных условий и профессиональной помощи просто нет в доступе».

 

ЧТО У ДРУГИХ?

О насилии в обществе заговорили не только в медиа Украины, Беларуси и России, но и в СМИ других стран СНГ.

Так тема зазвучала в Казахстане. Один из местных блогеров написал проникновенный пост, адресованный кахаским мужчинам, в котором призывает прекратить насилие: «Cогласитесь, что насиловать, бить и гнобить девушек — не дело вообще. Средние века давно прошли, так давайте менять свое отношение к девушкам, чтобы они не чувствовали себя евреями во время Второй Мировой. Опять-таки, не говорю, что надо сгибаться и позволять девушке на каблуках плясать на твоей голове. Просто можно относиться к ней, как к равной тебе. Это ведь просто».

Азербайджаский сайт 1news.az опубликовал материал «#МыБоимсяСказать и никакие флешмобы пока помочь не могут», в котором подчеркивается, что азербайджанские женины могут говорить о подобном опыте только в анонимном формате.

«У нас до сих пор существует проблема домашнего насилия, которая не решается, и жертвы которого даже сегодня чаще всего осуждаются самим обществом. У нас есть незыблемое правило: внутрисемейные проблемы – дело самой семьи, и вмешиваться в нее даже правоохранительным органам (за исключением крайних случаев) не пристало. Другое дело, если кто-то кого-то убьет, тогда – пожалуйста. О последствиях такого подхода мы ежедневно узнаем из криминальной хроники», — говорится в материале.

 

 

КСТАТИ

Аналогичные истории с хэштегами против ежедневного сексизма случались и в других странах. Так в 2013 году на просторах немецкоязычного интернета большой резонанс вызвала хэштэг-акция #aufschrei (крик; вопль; возглас). Под этим тегом немки, австрийки и швейцарки рассказывали в сети Twitter о своём опыте сексистских шуток и домогательств, которым они ежедневно подвергаются прежде всего на работе. Началось всё с истории немецкого политика Райнера Брюдерле, который позволил себе неуместные ухаживания за журналисткой, которая брала у него интервью.

В статье «Мужская шутка» для журнала Stern 28-летняя журналистка Лаура Химмельрайх рассказала о том, как пожилой политик заигрывал с ней в баре гостиницы, где проходила официальная встреча. В то время, как она задавала ему исключительно рабочие вопросы о предвыборной гонке, он спрашивал её о личном (возраст, место рождения) и узнав, что она из Мюнхена, города в котором проводится пивной праздник Октоберфест, удивился, что она пьёт в данный момент Колу, а не что-то более крепкое. Он также сообщил, что разбирается в женщинах её возраста и «журналистки любят политиков». А затем, критически окинув девушку взглядом, сообщил, что дириндл (национальный наряд с глубоким декольте) ей тоже «есть чем заполнить». После этого Брюдерле поцеловал девушке руку и попросил «её танцевальную карточку» (такие карточки существовали во времена его молодости. Девушки раздавали их на танцах партнёрам, «резервируя» себя для них на определённый танец).

Для нас в Восточной Европе сегодня, возможно, эта история выглядит верхом ненавязвивого ухаживания на фоне всех наших историй с изнасилованием, растлением малолетних и распусканием рук в общественном транспорте, и всё же она содержит домогательства. Мужчина-политик пытался перейти к личному общению и заигрыванию с девушкой, которая в данный момент работала и несколько раз однозначно дала понять, что сокращать дистанцию до приватной не собирается. Она даже отчётливо попросила «продолжить общение в исключительно рабочем ключе».

Статья «Мужская шутка» обращала внимание на то, что многие мужчины считают подобное поведение гусарской доблестью и не понимают, что женщинам оно неприятно. После этой статьи стали появляться женские реакции в сети о подобных случаях, родился хэштег #aufschrei Среди них были и далеко не такие «элегантные» случаи домогательства, как с Брюдерле. Женщины рассказывали как о сексистских шутках коллег, так и о физических нападениях со стороны клиентов, интервьюируемых или, например, врачей, которые пользуются интимностью обстановки в общении с пациенткой и тем, что никто не видит, как они этим злоупотребляют. Обсуждались также и примеры обратного сексизма. Общество пыталось совместными усилиями определить, где же заканчивается флирт и допустимые проявления личного интереса и начинается домогательство.

Хэштег #aufschrei стал началом бурных общественных дебат о сексизме в прессе и политике, которые продлились больше года и привели к тому, что общество стало более чувствительным в вопросе домогательств на рабочем месте. Вообще, дебаты о сексизме и сегодня в Германии не прекращаются. Уровень законов и общественных норм здесь ушёл далеко от нашего, поэтому их проблемы нам могут показаться «не серьёзными». Однако в 2016 году был, например, усовершествован закон о наказании насильников. Так раньше изнасилованием считался только половой акт, против которого женщина не просто протестовала словами, но и физически сопротивлялась. В новом прочтении закон признаёт «нет» достаточным основанием для того, чтоб всё, что следует после него, считалось насилием. Кроме того обсуждается возможность лишать педофилов неподсудности за давностью срока, т.к. очень многие их жертвы решаются заявить о случившемся уже во взрослом возрасте, когда по сегоднящним законам даже за доказанное преступление педофил больше не будет привлечён к ответственности, т.к. с момента насилия над ребёнком прошло 20-30, а то и больше лет.

Как видим, подобные дебаты, вызванные откровениями по поводу сексизма и насилия играют важную роль в развитии общества.

Оригинал статьи читать тут.